Геннадий Пырин

Журавли   

 (Полонез Огинского)

 

   

      Стоял очень жаркий - почти под сорок - день бабьего лета. На высоком, цвета бирюзы, небе ни облачка. Ни один листочек не шелохнется на деревьях. Казалось, что настоящее лето и не собиралось уходить.

     В широком разложье Ай-Дай дачный люд трудился на своих участках, убирая то, что подарило щедрое лето.

     Легкие дымки высокими столбиками стояли в округе, разнося повсюду неповторимый запах печеной картошки. И вдруг люди, как по команде, оставили каждый свою работу, встали во весь рост и начали всматриваться в небо, приставив ко лбу ладошку козырьком, прикрыв глаза от слепящего солнца: в небе еще едва слышно раздавалось курлыкание журавлей. Вот оно все явственнее, все громче, и виден уже журавлиный клин, мощно работающий крыльями. Завороженный люд, все так же, приставив ладошку ко лбу козырьком, не упускал клин из виду. И вот, казалось бы, что журавлиная стая скроется за гребенкой леса, но вожак заложил вираж, и стая, сделав огромный круг над урочищем, скрылась за горизонтом.

     Долго еще люди стояли, не берясь ни за какие дела, кто, сложив ладони на черенок лопаты, глядел куда-то в себя, кто - как стоял с ботвой картошки в руках, так и продолжал ее держать. Было глубокое молчание.

     Во время такого вот молчания, наверное, были написаны песни - шедевры про журавлей.

     Для меня это был полонез Огинского "Прощание с Родиной".

Геннадий Пырин