Геннадий Пырин

Тот банный день

Мой отчий дом в небольшом уральском городке стоял на берегу пруда. Целый день его окна были открыты для солнца, а двери – распахнуты для многочисленных родственников, живущих в окрестных деревнях и селах.

Как-то осенью по первопутку приехал к нам мой двоюродный брат Алексей. Как принято по русскому обычаю, мать велела мне истопить баню, чтобы с мороза отогреть и попарить гостя.

Топка бани для меня любимая обязанность. Только зимой трудно таскать из проруби воду. Следовавшее за этим «священнодействие»

было по душе: содрать с берёзовых поленьев бересту, сложить на неё щепки, которые специально собирали для растопки печи. Завиваясь в трубочки, береста горит, разгораются щепки, на них осторожно укладываются тонкие полешки. Когда они уверенно загорятся, можно положить полешки потолще. Скоро огонь во всю хозяйничает в печи, и в бане становится тепло, просыпается неповторимый запах… Так было и в тот банный день.

Пока ещё отец, старшие братья и сёстры не вернулись с работы, мать, завернув свежее бельё в полотенце, отправляет нас мыться:

«первый жар». Раздевшись в полутёмном предбаннике, мы заходим в баню, где нас охватывает щедрый жар. Пар успокоился, осел на стенах. И вдруг я, двенадцатилетний пацан, обомлел: у брата Алексея живот и спина слева как будто втянуты в себя – три огромные «морские звезды» на добрую треть тела…

- Ну, что уставился? Ранило меня, когда Вену освобождали от фашистов, - заметив мою оторопь, пояснил брат. – Долбанули по нашему танку болванкой, осколками брони меня и изуродовало.

Хорошо, хирурги смогли зашить, как надо. Полезай на полок, грейся…

С каждой новой шайкой, выплеснутой на каменку, «морские звёзды» на теле брата больше и больше багровели. Казалось,

они вот-вот закровоточат.

- А ну-ка, братуха, похлещи меня веником, - попросил Алексей.

Я взял веник, но рука моя повисла, как плеть, не мог заставить себя

ударить  по этим «звёздам».

- Чего боишься? Всё давно уже зажило, - подбодрил меня брат.

У меня в горле встал комок, поэтому я ничего не мог ему ответить, только мотал головой из стороны в сторону. По щекам моим текли слёзы.

Вечером за праздничным столом, накрытым в честь гостя, шла неторопливая беседа. Алексей рассказывал, как его ранило, как

друзья вытащили из горящего танка и занесли в какой-то дом,

как он руками держал внутренности, выпавшие из живота. Алексей смутно помнил, сколько над ним в госпитале колдовали хирурги.

- И вот я жив! – с гордостью произнёс Алексей.

Сколько уж дней минуло с того банного дня. Я почти ровесник Победы. Всё гуще туман памяти застилает то время. Но банный день и «звёзды» героя не забуду никогда.

Геннадий Пырин