Рождественская ночь

Мама моя была нрава весёлого, озорного и часто могла над кем-нибудь

подшутить. Когда я ещё была маленькой, они в Святки с подругами

выворачивали наизнанку тулупы, приделывали бороды из пакли, рисовали

усы, а в рот вставляли зубы из сырой картошки. 

Наряжались лешими,

чертями, цыганами. Корчили страшные рожи, дико закатывая глаза и выли

хриплыми голосами. Я знала, что одна из ряженых - моя любимая мама, но

мне всё равно было очень страшно и хотелось забиться куда-нибудь в

укромный уголок от этой весёлой, но жутковатой компании.

Наш сосед Иван, управившись к вечеру по хозяйству, решил сходить в

баньку- смыть на Рождество дневную усталость и все мелкие грешки. Банька

стояла на берегу речки, недалеко от дома. Вступив на порог, он суеверно

перекрестился и обратился к хозяину баньки: - Баннушко-дедушко, не томи

напрасно, заведи со мной приятство, из баньки не гони, в главном помоги:

мои кости расправь, как надо, поставь!

Иван неторопливо зажёг керосиновую лампу, затопил печку-каменку и

наносил воды. Пропустив стопочку-другую домашнего зелья для сугреву, лёг

на тёплый полок, подложив под голову распаренный берёзовый веник.

Настроение было благодушное, Иван строил радужные планы относительно

будущего лета.

Вдруг что-то бесформенное тенью мелькнуло в воздухе и вцепилось в

волосы. Иван обалдело вскочил, больно ударившись головой о полок, а рука

нащупала нечто мягкое, трепещущееся и шипящее, которое никак не хотело

отцепляться. Присмотревшись в тусклом свете керосиновой лампы и увидев,

что таких тварей в воздухе мечется несколько, Иван голышом выскочил на

улицу, домой, и попал прямо в руки весело скалившихся чертей и бесов.

Толпа с улюлюканьем подхватила чуть живого от страха Ивана, усадила на

рогожу и с берега речки, как с горки, толкнула вниз. Проехав по льду, как по

стеклу, до середины речки, Иван остановился у тёмной проруби. Стоял

крепенький морозец, ярко светила луна, снег переливался под её сиянием

миллионами самоцветов, но Ивану не было никакого дела до красоты

рождественской ночи. От страха и холода он совсем потерял рассудок.

К счастью, ряженые быстро опомнились и гурьбой втащили полуживого

соседа снова в баньку, в которую он ни за что не хотел возвращаться,

вспоминая пережитый ужас. Но что может сделать полупьяный мужчина с

десятком озорных молодых женщин? В жаркой баньке в тусклом свете

по-прежнему мелькали неясные серые тени.

Мама ловко поймала злобно шипящее и кусающееся существо.

-Глянь-ка, бабы, что это ещё за страсти такие? Какой рот большой и зубов

сколько… А острющие… Вроде, как и крылья к телу приросли, на мыша

похоже…

-Это и есть мышь, только летучая, - сказала одна из подруг. –Я в журнале

«Юный натуралист« у сына таких видела.

Ивана женщины отогревали на полке берёзовым веничком, хлестали до слёз,

пока он не взмолился о пощаде. Потом выпили все по стопочке самогонки, а

одну пополней поставили хозяину бани - дедушке Баннику:

- Самогонку нашу пей да лечи больных людей!

Летучих мышей всех переловили и выбросили на мороз. Оттаявшего и

довольного Ивана нарядили цыганом, дали в руки гармошку и ещё долго

ходили по улицам в рождественскую ночь, озорничая, как подростки.

Зоя Ешина