Остановите поезд, я сойду

                                              Из книги-эссе «Заглянуть за горизонт»

 Когда едешь ночью в сонно затихшем вагоне, смотришь на проплывающие за окном созвездия огней посёлков и одинокие маяки затерянных в лесу домиков, вдруг возникает странное желание - сойти с поезда и устремиться к притягательному огоньку, как бы специально зажжённому для тебя во тьме.

Словно в далёкой-предалёкой юности, возвращается мечта, что именно здесь ждёт тебя та единственная любовь, до сих пор не встреченная, ради которой можешь бросить всё и начать жизнь сначала, с чистого листа. Вдали от надоевшего города, от суматошного ритма его, от повседневных серости и обыденности. В мыслях это так легко и просто сделать! И даже сердце зайдётся от пронзительной, щемящей грусти! А следом, вроде бы ни с того ни с сего, осознаёшь, что работа, карьера, деньги – всё это отнюдь не главное. Ведь важнее всего в жизни, это чтобы тебя любили и ждали допоздна за таким вот светящимся окошком. И чтобы, конечно же, ответно любил ты, чтобы стремился через пространство лесов и снегов, через любые жизненные преграды на этот бессонный маяк…

В ночные думы время от времени прорывается перестук вагонных колёс - будто поезд, спохватившись, начинает отсчитывать не только преодолеваемые им пространство и время, но и ещё какое-то важное измерение окружающего мира. Вполне возможно, что это как раз дорожные мысли: такие же взаимосвязанные и строго последовательные, как километровые столбы вдоль бесконечных рельсов? Не потому ли они возникают одна из другой и выстраиваются в длинный-предлинный ряд, не давая заснуть в этом мчащемся сквозь ночь поезде?..

Должно быть, у многих людей с возрастом всё чаще и чаще возникает желание посетить покинутую когда-то «малую родину», заново прикоснуться к далёким детству и юности, встретиться с близкими и дальними родственниками, пообщаться со старыми друзьями? И, конечно же, заново пережить незабываемые мгновения лучезарного детского счастья! Надо признаться, такое желание не покидало нас никогда - но вечно мешали либо работа, либо здоровье, либо элементарное безденежье. К тому же и сама идея поездки выглядит если не авантюрной, то не вполне объяснимой…

Почему мы так привязаны к своему беспечному и безоблачному детству, к корням своим, которые сами же когда-то и разорвали? Может быть, хотим возврата того утраченного яркого восприятия окружающего мира, какое было присуще нам давным-давно? Ведь, обращаясь в мыслях к прошлому, мы подсознательно сравниваем его с настоящим - и хотели бы переживать каждый момент теперешней жизни столь же ярко и красочно. И почему-то верится, что, по возвращении в родные места, зачерствевшая душа непременно расширится и всколыхнётся - оживёт сама и оживит застывшие чувства…

А утром в вагонное окно врывается ослепительное и какое-то жизнерадостное солнце. Взглядом фотохудожника выхватываю из мелькающих пейзажей потрясающие кадры. Так и хочется чудесным образом оказаться с фотоаппаратом вне вагона: там, на едва намеченной чьим-то одиночным следом тропке, ведущей к мостику через замёрзший ручей или там - на просёлочной дороге, прорезающей цепочку искрящихся на утреннем солнце деревьев. А то на белоснежном поле с многочисленными стогами сена, напоминающими шлемы былинных воинов. Или же на широкой и ровной поляне, отделяющей от железной дороги небольшую деревню. Сейчас, сглаженная пушистым снегом, эта поляна не выказывает никаких следов человека – будто железная дорога с её шумящими поездами и эта замершая деревня являются двумя абсолютно не связанными, параллельными мирами. Растянувшиеся вдоль единственной улицы домики издали кажутся словно бы игрушечными, нежилыми: ни людей, ни едущих машин, только белесые дымы из труб… Да и эти утренние свидетельства обитаемости словно бы застыли в неподвижном воздухе - как будто запечатлённый на полотне неведомым художником эскиз, главной темой которого являются вовсе не люди и жизнь, а снег и покой.

И так легко понять этого самозабвенного мастера, обновившего свежей искрящейся краской голые деревья, серость опостылевшей поздней осени, неряшливость грязной деревенской улицы. Белая краска, это как фата, которая даже некрасивую невесту делает привлекательной… Вон, и неприглядность лесной вырубки со штабелями брёвен и кучами срубленных веток как-то сгладилась, под снежным покрывалом сделалась не такой вызывающей. Тем более что всё окаймлено заснеженными островерхими елями, покрытыми искрящимся инеем прозрачными берёзами. Не за это ли, несмотря на лютые морозы, а также множество неудобств и дополнительных забот для сельских жителей, любят на Руси зиму? Хотя, несмотря на распутицу и дорожную грязь, точно так же, а то и больше любят весну. И не столько, наверное, за наступающее тепло, сколько за ту же долгожданную новизну окружающей природы?..

С утра светило солнце, а потом всё заволокла снежная муть – и окружающее пространство сузилось до нескольких сотен метров по обе стороны от железной дороги. Промелькнёт придорожный населённый пункт или мост через речку – и снова тянется бесконечной лентой монотонная череда облепленных снегом деревьев. Кажется, что так на сотни, на тысячи километров впереди – до самой Камчатки, до самого Тихого океана. Безлюдный, замерший лес без конца и края, который периодически оживляют лишь цепочки полузасыпанных следов. Звериные и человеческие, ведущие порой непонятно откуда и уж совсем непонятно куда. Особенно, если они встречаются не возле населённых пунктов, а в непроглядном лесу. Если в звериных маршрутах особых загадок не ищешь, поскольку у животных свои цели, не всегда людям понятные, то человеческие раз за разом удивляют. Пытаясь разгадать их загадку, выстраиваешь самые невероятные сценарии, поскольку в поезде всё равно особо заняться нечем. Вот след от гусеницы снегохода - это, скорее всего, охотник либо лесник проехал. Если множество таких гусеничных следов, значит, за лесом расположена невидимая турбаза или дом отдыха – и это отдыхающие развлекались. А вот одинокий и прямой лыжный след из леса к железной дороге – это либо кто-то спешил по неотложным житейским делам, либо на той стороне «железки» проживают его друзья. А может там любимая женщина, и нетерпеливый влюблённый, едва дождавшись окончания обильного снегопада, поспешил на свидание? Действительно, охотник на лыжах идёт неспешно и без определённого направления, а тут след прямой как стрела, шаг размашистый… Кто же это так спешил: мужчина или женщина? Нет, лыжи в сердечных делах предпочтёт всё-таки мужчина!

И совсем уж непонятна извилистая цепочка человеческих следов, проложенная среди деревьев, по заваленной снегом просеке. Что гнало этого неспешного путника по бездорожью неизвестно куда? Может, ушёл из дома, ушёл от людей, от проблем, от обид – или, наоборот, от полнейшего равнодушия? Куда же и идти тогда, как не в лес, который способен услышать даже не голос твой, а мысли; который поймёт и окунёт твои больные душу и тело в свою лечащую энергетику деревьев. И непременно вылечит потерявшегося человека - пусть даже всего лишь на какое-то время. Чтобы потом, когда снова станет невыносимо, он пришёл сюда опять. Не потому ли бегут иногда  люди из городов в глухие деревушки? Бегут от комфорта в первобытность существования и первозданность природы, ибо комфорт для тела вовсе не означает комфорт для человеческой души…

Но это лишь в мечтах легко и просто начать жизнь с чистого листа, вдали от привычного города, который называют иногда  «каменными джунглями». Чаще всего лишь мысленно, а не вслух решишься сказать: «Остановите поезд – я сойду!»

Из сборника "Наследие"

 Владимир Балашов