Предвкушение праздника

Есть праздники, которые ждешь душой. Все ждут и готовятся. Один из них-Пасха, Воскресение Христово.

Еще с детства помню я эти приготовления: бабушка с вечера ставит опару на куличи, потом весь день стряпает, много, чтобы со всеми поделиться. Замачивает изюм, я его перебираю. Потом печем куличи в русской печке. Они никогда не получались косыми или горелыми, все в меру. И очень сдобные, так, что хранились неделю. А гоголь-моголь для них взбивался вилкой часами, чтобы не единой крошечки сахара, а только белоснежная пена, которой затем укроются величественные купола выпечки, целиком, а не как сейчас, лишь сверху помажут.

А затем красились яйца, красились только луковой шелухой, и их всегда тоже было много.

Храма в нашем маленьком городке не было, поэтому с вечера уезжали бабушка с дедушкой в соседний городок, на Великую службу, святить куличи и яйца. Возвращались они к утру, разговлялись, затем ложились спать, а с утра ходили по гостям и наделяли всех нас освященной пищей.

С тех пор минуло много лет. Бабушки с дедушкой давно нет в живых. Но предвкушение этого великого праздника осталось в душе, и греет ее тем детским теплом, которое живет на самом донышке.

В этом году я приготовила большую корзину снеди, и когда приехали вечером дочь с внучкой, мы отправились в храм, который я вижу со своего крылечка. И там ждали долго, пока наберется достаточное количество людей со своими корзинами и коробками, наполненными выпечкой, сладостями, и разноцветными яйцами.

Я рассказывала шепотом внучке кратко библейские истории, которые мы видели на иконах в храме, мы ставили свечи и молились за здоровье свое и наших близких. Так редко ходим мы в храм. И так мало знаем о традициях и правилах праздничной еды, праздничных служб, и когда попадаем в церковь в нечастые посещения, все сперва кажется каким-то странным и необычным. И другие люди, приходящие туда, во многом путаются и делают смешные и милые ошибки.

Вот и сегодня какой-то чудаковатый мужичок подошел к служительнице и громким шепотом спросил: «Жена колбасу освятить положила, а больше ни у кого не вижу, колбасу то можно?»

Уставшая от длительного поста и предпраздничной суеты служительница зашипела сердито: «Вы что? Нельзя конечно!»

Мужичок сник. Он вытащил колбасу из корзины, убрал ее в карман. А в глазах была растерянность и даже какой-то ужас, видно страшно было ответить жене, почему он колбасу не освятил. А врать он вообще не умеет. Да и разве можно врать о святом? И так он метался минут десять, пока не вышел батюшка. И мужичка осенило! Он умоляюще обратился к батюшке с просьбой позволить освятить и колбасу. И кагор.  Отец Александр, мудрый, черноглазый, спокойный, вздохнул, и, конечно, позволил.

Надо было видеть счастливое, облегченное лицо человека, которому не надо врать, и который сделал все, что ему поручили!

Но отец Александр, освятив всю принесенную прихожанами еду, все-таки разъяснил, что на Пасху принято освящать еду из творога, муки, молока и яиц, как сакральную пищу. Мясное же нет необходимости освящать. А для освящения вина есть отдельные дни.

И так все хорошо легло в память, и так потеплело в этот холодный ветреный день и от огня свечей, и от доброты и мудрости священника, и от того, что моя семья была рядом, и мы все теперь причастны к той Великой и непостижимой тайне вечной жизни и любви… А завтра будет праздник. И мы все будем вместе.

Елена Жестовская